Московская высшая школа социальных и экономических наук
http://msses.flybb.ru/

Иванов В. Нищета транзитологии...
http://msses.flybb.ru/topic64.html
Страница 1 из 1

Автор:  Мария [ 18-04, 22:02 ]
Заголовок сообщения:  Иванов В. Нищета транзитологии...

Иванов Владимир(РУДН)

Политические нарративы в дискурсивном пространстве современной России

НИЩЕТА ТРАНЗИТОЛОГИИ: ПЕРСПЕКТИВЫ
ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО ТРАНЗИТА В РОССИИ В СВЕТЕ
ТЕОРИИ «ТРЕТЬЕЙ ВОЛНЫ» ДЕМОКРАТИЗАЦИИ


Проблемы посткоммунистического развития продолжают по-прежнему привлекать особое внимание политологов, вызывая острые дискуссии и споры. Одним из наиболее актуальных является вопрос: как можно охарактеризовать такое уникальное историческое явление, как посткоммунизм, политически? В этой связи отметим, что с начала 1990-х гг. большинством политологов из разных стран мира то переходное состояние, которое было характерно для ряда постсоциалистических стран, было обозначено как демократический транзит. Таким образом, речь шла о характерном конвенциональном согласии научного сообщества, включая и его наиболее авторитетных представителей. При этом как среди политиков, так и ученых преобладали в целом оптимистичные ожидания. Как верно отмечает обстановку того времени П. Дуткевич, с точки зрения типичного зарубежного политолога, «недооценка неизбежности падения коммунизма сменилась очень оптимистическими прогнозами относительно того, что придёт на его смену. Оптимизм был оправдан».
В то же время уже на эзотерическом уровне речь шла и о трансформациях иного рода – о социально-экономической деградации, угрозе сепаратизма, отката к авторитаризму или даже возможности перехода к внешнему управлению (в соответствии с т.н. «планом Даллеса», проектами З. Бжезинского, К. Пауэлла и т.п.). Сторонники «жесткой линии» в отношениях с Россией, позиционирующие себя в качестве сторонников неореализма во внешней политике, а также иные «доброжелатели» традиционно призывали рассматривать Россию как «заданного врага», проигравшего «холодную войну», геополитического соперника, которого следует «добить», пользуясь его слабостью.
В транзитологическом дискурсе и анализе посткоммунистических трансформаций политики и ученые обращались к методологическим моделям и понятиям, разработанным на Западе, осмысливая во многом уникальное социальное явление – посткоммунизм с помощью в первую очередь заимствованных концептов, что, конечно, было заведомо ошибочным шагом и с методологической точки зрения. Транзитологический дискурс получил столь широкое распространение и легитимацию, так как в России на тот момент образовался идеологический вакуум, совпавший с кризисом легитимности основных научных и методологических моделей. Если прежде концепция демократии тесным образом связывалась с социализмом и осуществлением партийными органами государственных функций, то теперь, в рамках либеральной парадигмы, она отождествлялась с западными либеральными ценностями и опытом построения демократических систем. Либеральную парадигму отличала резкая (тотальная) критика системы социализма и, как следствие, обоснование необходимости ориентироваться исключительно на переход к западной политической и экономической системе без привнесения в нее самобытных элементов, уже созданного при социализме. При этом мало кто обращал внимание как на специфику происходящих преобразований, так и на функциональную сложность самой либерально-демократической системы, которая не сводится исключительно к институтам. Демонстрационный эффект «западного образа жизни», соотнесенный с политической структурой, был достаточно сильным, а возможность создать ее в России за счет копирования институтов и моделей не казалась неразрешимой задачей. Такое восприятие реальности во многом способствовало длительному засилью рыночного детерминизма в экономике и институционального в политике.
Было разработано множество концепций, пытающихся раскрыть механизмы отечественного перехода к демократии. Лидером в этой области традиционно признается западная политическая наука, где осмысление процессов демократизации происходит на протяжении относительно длительного промежутка времени. Постепенно транзитологические теории принимают универсальный характер, что приводит к размыванию границ транзитологической парадигмы, ее идеологизации, искусственному упрощению социально-политической реальности.
В результате практически сложилось представление о том, что любая страна, движущаяся от авторитарного правления, может рассматриваться как переходящая к демократии. Особенно это было характерно для первой половины 1990-х гг., когда политические изменения ускорились в целом ряде регионов мира и многие политологи стали относить любую бывшую авторитарную страну, которая пыталась провести некоторую политическую либерализацию, к «переходной стране». В качестве рабочей гипотезы предполагалось, что в обоих случаях: будь то перемены в Латинской Америке (развивающиеся страны) или изменения в Восточной Европе (постсоциалистические государства) – эти процессы касались по существу тех же явлений и процессов; следовательно, южноевропейский и латиноамериканский опыт демократизации мог бы обеспечить аналитиков, занимающихся проблемами «третьей волны демократизации» на постсоветском пространстве, методологически ценным пониманием процессов трансформации. В познании российской реальности большинство ученых, особенно зарубежных, не видели источника нового знания, предпочитая не замечать тех явлений и факторов, которые не вписывалось в уже отработанные и претендующие на универсализм схемы. Даже авторы, скептически относившиеся к перспективам глобальной демократизации, предпочитали рассматривать постсоциалистические страны в более широком контексте «центро-периферийных» отношений, «зависимого развития» и пр., применяя к ним методологию, апробированную на «периферийных» странах.
На первый взгляд, Россия вполне вписывалась в общий тренд. Но по мере роста числа публикаций, посвященных посткоммунистическим трансформациям, очевиднее становился тот факт, что прежние западные методологические подходы, большинство из которых сформировалось в периоды социальной стабильности, бурного экономического развития и идеологической конфронтации двух мировых систем, оказались малопригодными для качественного научного анализа переходных процессов и в целом российской реальности. Практика стала явно опровергать отдельные теоретические положения и концептуальные выводы. Как следствие, в политической транзитологии обозначился методологический кризис, понимаемый многими авторами и как методологический кризис отечественной политической науки. Всё большее количество исследователей стало поднимать вопрос о правильности выбранного маршрута. Это приводит как к распространению в научно - исследовательской среде пессимизма и недоверия к существующим теориям, так и к попыткам определить «посткоммунистическое» пространство как некую «аномальную зону», в которой не действуют общие законы.
На практике процесс консолидации демократии в России сталкивается на современном этапе со значительными трудностями. В последние годы все чаще раздаются голоса и в самой России, и за рубежом о том, что демократический транзит в нашей стране зашел в тупик, и, наоборот, явно обозначились авторитарные тенденции. Представление об откате от демократии в России стало одним из важнейших компонентов внешнеполитического имиджа нашей страны. В западных СМИ современная Россия перманентно третируется как страна - сторонник преимущественно силовых действий, во главе с авторитарным лидером, постепенно и последовательно подавляющая оппозицию и отменяющая прежние «демократические завоевания» как на своей территории, так и за ее пределами – на значительной части постсоветского пространства. Критикуются все основные элементы российской демократии: институциональная система, партийное строительство, избирательный процесс, ситуация с правами человека и пр.
Неудача консолидации демократии в России на основе неолиберальной модели совпала с исчерпанием эвристического потенциала транзитологической парадигмы, осознаваемого и как методологический кризис отечественной политологии. Действительно, государство, власть, политический режим по-прежнему претендуют на роль единственной силы, способной интегрировать общество. В российском политическом процессе сегодня причудливо сочетаются авторитарные, корпоративистские и демократические элементы. Страна, хотя и сильно уменьшившаяся в размерах, утратившая прежние геополитические позиции, со значительно урезанной ресурсной базой, во многих отношениях приблизилась к прежней политической модели, а социально-экономические проблемы, породившие перестроечные процессы второй половины 1980-х гг., актуализировались с еще большей остротой.
Что означают явно обозначившиеся кризисные явления? Кризис на пути демократического транзита или кризис самого пути? Возможно, с самого начала была выбрана неправильная методология анализа постсоветских трансформаций, а ожидания многих политиков и политологов оказались излишне оптимистичными и безосновательными? В этой связи, неизбежно то, что в западных странах повестка дня по России все в большей степени формируется под влиянием правых сил, которые традиционно утверждают, что историю нельзя обмануть, а Россия в обозримой перспективе не станет ни подлинно демократической страной (в рамках т.н. «режима формальной демократии», ни безоговорочным союзником Запада, и с нетерпением ожидают нового Дж. Кеннана.
Чтобы преодолеть давно обозначившийся методологический и вытекающий в первую очередь из социально-экономического кризис в отечественной политологии, необходимо фокусировать основное исследовательское внимание именно на специфике российского процесса трансформации. Представляется важным выделить общее и особенное российского опыта, определить вероятность угрозы того, что новая широкомасштабная «волна отката» может начаться именно с постсоветского пространства, в первую очередь с России. Таким образом, Россия (уже в который раз в своей истории) находится в положении примера, способного верифицировать теорию, примера, на который обращено пристальное и пристрастное внимание.
В этой связи, большое значение должны иметь следующие основополагающие вопросы. Первый вопрос: имеется ли вообще тенденция демократического транзита, можно ли политические трансформации на постсоветском пространстве классифицировать именно как демократизацию? И шире - можно ли описать текущее состояние как прогресс, так как подлинная демократизация всегда предполагает прогресс, затрагивающий все сферы жизни общества.
Возникает второй вопрос: применимы ли стандартные, классические транзитологические схемы, характерные для стран «третьего мира», к нашей стране в целом и такому явлению как посткоммунизм в частности; насколько реформы в России вписываются в концепцию «третьей волны» демократизации?
Политологические концепции претендующие на полноту и достоверность, так или иначе должны предлагать собственные ответы на указанные вопросы. Благодарю за внимание.

Страница 1 из 1 Часовой пояс: UTC + 3 часа
Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group
http://www.phpbb.com/