Московская высшая школа социальных и экономических наук

Кожемякин Евгений (Белгородский государственный университет, г.Белгород)

«Политические нарративы в дискурсивном пространстве современной России»

УНИТАРНАЯ МОДЕЛЬ И МЕЖИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ СВЯЗИ ПОЛИТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА

1. Современные исследования политического дискурса, актуализировавшись в контексте отказа от классических моделей анализа отношений доминирования и подчинения, сфокусировали свое внимание на семиотико-языковом и прагматическом аспектах предмета исследования. Собственно, и сам предмет изучения также изменился: был осуществлен перенос исследовательского акцента с объективных (трактуемых в «эссенциалистском» ключе) условий и механизмов производства, воспроизводства и перераспределения властных отношений на выявление их дискурсивной организации, то есть семиотического потенциала языка политики в отношении конструирования реальности и действительных отношений.
Экспансия дискурсной аналитики в политических исследованиях закономерно сопровождается рядом трудностей терминологического и методологического характеров. Так, в частности, существует недопонимание относительно цели изучения политического дискурса. Основываясь на методологических предписаниях к изучению дискурса, выработанных Мишелем Фуко как ключевой фигуры современных дискурсных аналитик, исследователи, тем не менее, зачастую пренебрегают тем фактом, что фукианская модель дискурс-анализа была разработана и используется преимущественно в отношении концепции абсолютизированной власти в глобальных системах знания. Открытым остается вопрос: всегда ли целесообразен перенос фукианской модели в область анализа социокультурных условий и (психологических, антропологических, языковых, когнитивных) механизмов функционирования политического дискурса? С другой стороны, постлингвистические теории также не всегда «работают» в силу ориентации на гиперболизированную контекстуализацию всех дискурсных феноменов, что препятствует обнаружению закономерностей воспроизводства дискурса.
Анализ политического дискурса представляется необходимым не только в целях обнаружения акторов, условий и агентов дискурса, но и также и для анализа его позиционирования в институциональном поле: если целью политики является перераспределение властных отношений, то необходим анализ «сотрудничества» политики как института с педагогикой, медициной, наукой, юриспруденцией. Для решения этой задачи очевидна необходимость комбинации подходов и моделей изучения политического дискурса, а также построение унитарной полипараметральной модели дискурса, что в свою очередь позволит определить его спецификацию и осуществить компаративный анализ различных институциональных дискурсов, в том числе – политического.
2. Предлагаемая нами модель политического дискурса базируется преимущественно на трех дискурс-аналитических концепциях.Во-первых, это концепция дискурса как «рассеивающей» практики (Мишель Фуко). Согласно этой концепции, в определенной группе высказываний, характеризующей систему знаний, представлены некоторые формы распределения и присутствуют некоторые правила их (высказываний) корреляции. Из этого следует, что политический дискурс представляет собой не замкнутую структуру с четко очерченными границами, а, скорее, систему векторов, направлений движения, не имеющую эмпирически фиксируемых границ, но обладающих некоторым направлением развития, заданным определенной проблемой.
Во-вторых, это современные критические теории дискурса (Рут Водак, Тойн Ван Дейк, Норманн Фэрклоу, Эрнесто Лаклау). В рамках этой концепции политический дискурс позиционируется в поле некоторой семиотической тотальности. Последняя представлена слиянием языковых и властных феноменов, что в итоге «фундирует» векторную динамику дискурса.
В-третьих, это функциональные теории дискурса (О.Русакова, Дж.Гамперц), рассматривающие дискурс как развивающуюся коммуникативно-семиотическую систему в рамках. Смысловая нагруженность дискурса, согласно этим теориям, задается благодаря конкретным коммуникативным событиям и коммуникативным действиям. Иными словами, язык и власть как основания политического дискурса имеют исключительно коммуникативную природу, и благодаря коммуникации происходит актуализация (социокультурных, собственно политических и прочих) значений.
3. Мы предлагаем унитарную полипараметральную модель дискурса, включающую в себя следующие параметры:
а) телеологический параметр подразумевает наличие определенных целей дискурса (например, описание, интерпретация, диагностика, праксис, нормирование, прогноз). Так, политический дискурс бесспорно преследует и описательные, и интерпретативные цели, однако, нормирование является приоритетом при его построении; медицинский дискурс выстраивается относительно диагностики, праксиса и прогноза;
б) онтологический параметр включает в себя типы объектов, существование которых постулируется системой гносеологических абстракций дискурса. Так, предметную область политического дискурса составляют системы социальных смыслов и ценностей, а также возникающие на их основе межличностные и групповые отношения. Медицинский же дискурс помещает предмет изучения в область патосоматических и патопсихосоматических явлений;
в) языковой параметр включает в себя речевые акты и языковые средства (экспрессивные и понятийные, вербальные и невербальные). Например, политический дискурс использует не только так называемые «жесткие» речевые акты, как прескрипторы и комиссивы, но и присущие «мягким» технологиям апрейзоры и десигнаторы. Медицинский дискурс также характерен преобладанием прескрипторов и десигнаторов; однако, научный характер обоснований и находящиеся в жесткой логической связи с ними экспертные суждения – это то, что отличает дискурс медицины от дискурса политики;
г) когнитивный параметр (логические средства дискурса: модели объяснения фактов, способы обоснования, логические принципы). Так, и для политического, и медицинского дискурсов характерны способы эмпирической аргументации; однако, в политическом дискурсе преобладает подтверждение следствий, в то время как для медицинского дискурса характерны прямое подтверждение и использование примеров. В отношении контекстуальной аргументации: политический дискурс использует аргументы к традиции и авторитету, медицинский – аргумент к здравому смыслу;
д) контекстный параметр (типы контекста, например: экзистенциальный, грамматический, ситуационный, психический и т.д.). Например, крайне важными для политического дискурса являются ситуационный и экзистенциальный контексты. Для медицинского дискурса важным является грамматический и экзистенциальный контексты;
е) текстовой параметр подразумевает воспроизводство в дискурсе тех или иных типов текста (нарративы, тезисные тексты, нормативные тексты, референциальные тексты, «панорамные» тексты и т.д.). Так, например, политический дискурс оперирует преимущественно нормативными и референциальными текстами, а медицинский – нормативными, научными и нарративными;
ж) коммуникативный параметр: статусно-ролевые и ситуативно-коммуникативные характеристики участников общения; условия, способы и стратегии общения. Например, и политический, и медицинский дискурсы предполагают наличие формальных институционально регламентированных отношений между коммуникантами, формальную сферу коммуникации, стратегии контролирующего общения, институционализированных способов общения.Параметры с устойчивыми индикаторами определяют «векторность» дискурса, задавая тем самым его специфику. Так, например, для медицинского дискурса «векторными» параметрами являются телеологический, когнитивный, а для политического – онтологический и текстовой. Концептуальная совместимость дискурсов возможна благодаря наличию у соотносимых дискурсов совпадающих «векторных» параметров. В случае совпадения «неосновных» параметров дискурса (например, политический и медицинский дискурсы используют одинаковые речевые акты в аспекте языкового параметра, а также имеют совпадения в аспекте коммуникативного параметра) совместимость дискурсов может быть обозначена как формальная.